Внученька, дай хоть одну булочку
Дом в пригороде Устюжанска стоял одиноко на широком пустыре, за которым начинался небольшой лес. Старенькая бабушка Полина, когда-то бойкая и весёлая, а теперь уставшая от лет и болезней, сидела в своём любимом кресле у окна. Вдоль подоконника тянулось несколько горшков с геранью и фикусами, которые она выращивала много лет подряд. Тихий теплый ветер из окна трепал ситцевые занавески, и в воздухе пахло свежескошенной травой. Казалось бы, идеальная атмосфера для спокойствия и отдыха, но взгляд Полины был полон тревоги.
— Да что ж это делается, — шёпотом ворчала она себе под нос. — Внученька ходит мрачная третий день подряд, а у меня никаких сил нет выяснять, в чём там дело. Тоска какая-то на душе…
Бабушка любила поговорить, но чаще всего говорила сама с собой. Внучка, которую она не без гордости называла Танечкой, жила с ней последний год. Родители Тани, то есть сын Полины и её невестка, уехали работать на север — должен был получиться выгодный контракт, и они собирались поднакопить денег, чтобы вернуться и обустроить новую квартиру в большом городе. Но что-то пошло не так, и родители Тани начали присылать всё меньше весточек, а потом и вовсе пропали из поля зрения. Вот уже несколько месяцев писем не было, и телефонная связь тоже давно оборвалась. Полина не находила себе места от беспокойства, но и Таня молчала. Вроде бы понимала, что бабушке нужно больше отдыхать, потому и старалась не нагружать её ненужными переживаниями.
Однако в последнее время с внучкой творилось что-то совсем странное. Она возвращалась из школы, бросала рюкзак в коридоре и закрывалась в своей комнате. Могла подолгу не выходить, а когда Полина заглядывала к ней с каким-нибудь вопросом, Таня отвечала сухо и наотрез отказывалась от совместного чаепития и разговоров. Бабушка то думала, что это подростковый возраст, то что-то с друзьями у внучки случилось, то сомневалась, не обидел ли её кто. Но расспросы ни к чему не приводили: Таня стояла на своём, что «всё нормально» и «забей, бабуль». Именно поэтому, сидя одна у окна, Полина всё вздыхала и приговаривала: «Внученька, хоть бы сказала, что у тебя на душе».
В тот день Полина решила приготовить домашние булочки с корицей. Дело было хлопотным, особенно в её возрасте, но женщина обожала этот процесс ещё с тех пор, как работала пекарем. Больше сорока лет назад она открыла вместе с мужем небольшую пекарню, которая просуществовала до самой его смерти. Потом у Полины сил и энтузиазма поубавилось, и пришлось всё закрыть. Но любовь к тесту, к замешиванию, к аромату дрожжей у неё осталась на всю жизнь. Поэтому, несмотря на слабость и боль в пояснице, бабушка иногда «радовала себя» и внучку свежей выпечкой.
Тесто у неё получалось восхитительным — пышным, мягким, всегда подходящим. Полина замесила его ещё утром, поставила под полотенце, аккуратно прикрыла, чтобы не попадали сквозняки. К обеду оно уже увеличилось раза в три. Она разделала тесто на небольшие шарики и выложила на противень, смазала их маслом, посыпала сахаром и корицей. Когда духовка начала разносить по дому знакомый с детства аромат, сердце бабушки слегка оттаяло. Ей казалось: вот сейчас Таня выйдет из комнаты, унюхает запах, сама придёт на кухню и скажет: «Бабуля, пахнет так вкусно! Давай попробую одну булочку!». И они сядут за стол, нальют горячего чая и тихонечко поговорят о том, о сём.
Но прошёл целый час, потом два. Полина даже выключила духовку, вынула румяные булочки, накрыла полотенцем — они остыли и уже не были такими дымящимися и мягкими, но внучка так и не появилась. Бабушка как-то неуверенно прошагала к двери Тани:
— Танечка, солнышко, я булочки испекла! — позвала она.
В ответ — тишина. Сквозь дверь послышалась тихая музыка. Полина не знала, что именно включено, но голос за дверью звучал хрипло и угрюмо. Стучать она постеснялась, да и внучка могла вновь отрезать: «Бабуль, ну не сейчас». В итоге старушка отправилась к себе в комнату, оставив булочки остывать на кухонном столе.
Тем же вечером Таня появилась в коридоре только затем, чтобы забрать из холодильника бутылку с яблочным соком. Полина, услышав шаги, осторожно вышла навстречу и увидела бледное озабоченное лицо внучки.
— Танечка, ты совсем ничего не ешь, — сказала она тихо. — Может, хоть одну булочку возьмёшь? Они уже остынут совсем, невкусно будет.
Таня как будто собиралась отказаться, но посмотрела на бабушкины встревоженные глаза, тяжело вздохнула и ответила:
— Ладно. Давай одну.
Полина включила свет на кухне, быстро принесла тарелку с булочками, отодвинула от края стола коробку с чаем и ручкой жеста пригласила Таню присаживаться. Та медленно сделала пару шагов, присела, взяла булочку и надкусила.
— Вкусно? — с надеждой спросила бабушка.
— Да, бабуль, как всегда. Спасибо.
— Скажи, а что у тебя за дела такие тайные в комнате? Ты же раньше любила со мной вечерами сидеть, разговаривать или книжку читать.
Таня опустила взгляд.
— У меня… Просто в школе ситуация непростая, — сказала она, стараясь говорить спокойно. — Новая учительница физики задала сложный проект. Но я справлюсь, бабуль, не переживай.
Полина заметила, как внучка нервно теребит край кофты. Хотела уже задать ещё вопросы, но почувствовала: если сейчас продолжит, Таня вновь замкнётся.
— Хорошо, девочка моя. Только не забывай поесть. Сиди, я тебе чайку налью.
Таня машинально кивнула, и пока бабушка возилась со старым чайником, съела булочку почти не замечая её вкуса. Казалось, мысли её были далеко-далеко.
На следующий день обстановка накалилась. С раннего утра что-то было неладно: Полина проснулась от глухого стука, идущего со стороны Таниной комнаты. Аккуратно приоткрыв дверь, она заметила, что внучка feverishly (сильно) ищет что-то на полке с документами. Книжки и старые бумаги валялись на полу, Таня порылась в бабушкином шкафчике, вытащила оттуда какие-то папки.
— Танюша! — позвала Полина удивлённо. — Что ты ищешь?
Девочка вздрогнула и чуть не выронила из рук стопку старых писем.
— Я… — отозвалась она. — Прости, бабуль, я тут ищу кое-что из бумаг. Мне очень нужно.
— Ты хоть бы спросила, что тебе нужно найти, а то все шкафы перевернула, — посетовала бабушка. — У меня там не так много чего и лежит, но всё же…
— Да я уже посмотрела, — резко перебила Таня. — Тут нет того, что мне нужно.
Старушка нахмурилась, заметив в глазах внучки странное отчаяние. И стук в сердце: а вдруг речь идёт о каких-то документах, связанных с её родителями? Ведь они уехали на север, и неизвестно, какие соглашения подписывали, какие бумаги оставили дома. Полина, конечно, не была уверена, что что-то такое есть в тумбочке, но кто знает?
— Танечка, — начала она мягко, — может, ты скажешь, что конкретно ищешь, и я помогу?
Но внучка отбросила в сторону обрывки бумаг, тяжело вздохнула:
— Бабуль, лучше не надо. Честно. Извини, что шумно получилось. Пойду я в школу, опоздаю.
На том разговор и закончился. Полина, оставшаяся среди опрокинутых стопок книг и бумаг, медленно присела на стул. Внучка закрыла за собой дверь, и по звуку шагов старушка определила, что та действительно вышла из дома в спешке. Оставить всё вот так? Невозможно. Нужно как-то прояснить ситуацию.
Остаток дня прошёл в рассеянных раздумьях. Полина расставила бумаги по местам, стараясь ничего не перепутать, хоть руки у неё и дрожали от переживаний. Среди бумаг нашлись давние письма, написанные её мужем, когда он был в армии. Нашлись и более свежие конверты — от сына, когда тот учился в институте. Своих документов или бумаг, которые могли бы касаться контракта на севере, бабушка не обнаружила: значит, внучка искала нечто другое. Но что именно?
Когда Полина уже начала готовить ужин, зазвонил телефон. Старенький аппарат надрывно взвизгнул, и бабушка подорвалась к трубке, сердце колотилось: «Может, это наконец сын? Или невестка?».
— Алло! — проговорила она дрожащим голосом.
— Тётя Поля, это я, Вера, — послышался уверенный женский голос. Вера была дальней родственницей, а также хорошей подругой Полининой семьи.
— Ох, Верочка, здравствуй, — обрадовалась бабушка, но в голосе сквозила грусть. — Как давно мы не разговаривали.
— Я вот что хотела сказать, — быстро заговорила Вера. — Тут ко мне доходят слухи, что Танечка твоя ввязалась в какую-то мутную историю. Понимаешь, я ведь преподаю в школе, да не в той, где Таня учится, но всё равно у нас в городе пересекаются учителя, общаются друг с другом. Так вот, ходят разговоры, что в её школе недавно произошла кража денег из учительской. Подозревают нескольких учеников, в том числе и Таню.
Сердце Полины ухнуло в пятки. Таня — и воровство? Этого не может быть! Ей даже в голову такое никогда не приходило. А тут такое подозрение…
— Верочка, да ты что? — только и выговорила она, чувствуя, как горло перехватывает тревога.
— Я тоже не верю, что она могла такое сделать, — быстро сказала Вера. — Но говорят, нашли улики, вроде испачканных чернилами следов, которые остались на дверце учительского шкафа. И, видимо, след вывел на Танины вещи. Я всё это ещё не точно знаю, но слухи ползут. Хотела предупредить, чтобы вы были готовы к разговору с директором. Вдруг дело серьёзное?
— Спасибо тебе, Верочка… — выдохнула Полина. — Спасибо, что сказала. Ох, я и не знаю, куда деваться от этой новости…
— Крепись. И попробуй поговорить с Таней. Может, там всё совсем не так, как кажется.
— Конечно, конечно, поговорю.
Полина положила трубку. В голове теснились самые мрачные мысли. А ведь именно это могло объяснить её поведение: замкнутость, поиски каких-то бумаг… Но бабушка не верила, что внучка на такое способна. Таня росла честной девочкой, всегда помогала, никогда не брала чужого без разрешения. Неужели жизнь может так круто повернуться?
Таня вернулась поздно. Ужин остыл, а Полина, которая обычно ложилась спать не позднее девяти, все ещё сидела на кухне, глядя на тёмное окно. Услышав, как внучка зашла в дом и стянула кроссовки, бабушка приподнялась, опираясь на трость. Девочка появилась на кухонном пороге с видом провинившегося человека, хотя, возможно, ей просто было неловко, что вернулась поздно.
— Таня, — тихо сказала Полина. — Садись.
Девочка сбросила рюкзак на пол и опустила глаза, как будто уже знала, какой разговор состоится.
— Мне сегодня позвонила твоя тётя Вера, — проговорила бабушка, стараясь сохранять спокойный тон. — Рассказала, что в вашей школе произошло что-то ужасное. И, говорят, тебя подозревают.
Таня запустила пальцы в волосы, в глазах промелькнуло то ли раздражение, то ли усталость.
— Бабуль, я… не крала никаких денег. Слышишь? Никогда бы не сделала такого.
— Конечно, верю! — Полина воскликнула, но тут же смолкла. — Но тогда откуда эти подозрения?
Таня тяжело вздохнула. Она начала рассказывать, как в учительской пропала крупная сумма, собранная на ремонт класса. Денег было много, потому что это были взносы от родителей. Ходят слухи, что кто-то из учеников знал, где ключ, и когда учительница вышла на перемене, в шкафу кто-то порылся и похитил деньги. Потом нашли на дверце отпечатки пальцев, испачканные чернилами — оказывается, на столе рядом лежала баночка с техническими чернилами для доски, кто-то задел её рукой. Учительница почему-то уверена, что следы ведут к Тане: она видела, как девочка несколько раз заходила к учителю физики без стука, а потом танин рюкзак был испачкан такими же чернилами.
— Но это всё просто совпадение! — возмутилась Таня. — Я и правда ненароком задевала ту баночку, потому что искала листы формата А3 для проекта. Они хранились в учительской. Я даже не заметила, как рюкзак запачкала. А деньги там не брала!
— Почему же ты мне ничего не сказала? — спросила бабушка огорчённо. — Разве ж такие дела можно в одиночку решать?
— Я не хотела тебя расстраивать, — откликнулась Таня, и в голосе её послышались слёзы. — Понимала, что ты не очень здорова, что у тебя давление. Я хотела сама разобраться, найти доказательства. Думала, если найду бумаги или переписку, которая могла бы намекнуть, кто настоящий вор, можно будет всех переубедить. Но я не понимаю, кто это мог сделать. И никакие документы мне не помогают…
— Ах, внученька… — Полина, не удержавшись, прижала девочку к себе. — Надо было сразу сказать!
Они долго сидели молча. Таня всхлипывала, старалась взять себя в руки, а бабушка гладила её по голове и думала, что надо как-то помочь, надо действовать.
Наутро Полина решительно заявила:
— Таня, мы вместе пойдём в твою школу. Мне нужно поговорить с директором и классной руководительницей.
— Бабуль, я не хочу, чтобы ты перенапрягалась. Дорога в школу не близкая, а у тебя ноги болят. И потом, не будет ли странно, если ты придёшь?
— Мне сейчас важнее твоя честь и твоё спокойствие, чем мои ноги. Да и какой позор, если люди подумают, что ты вор? Мы должны расставить всё по местам.
Таня не стала спорить. В глубине души она понимала, что без вмешательства взрослых тут не обойтись. Она устала от постоянных косых взглядов, от шёпота одноклассников. Кто-то, конечно, верил, что Таня не могла украсть, но большая часть классных друзей сохраняла нейтралитет — не спешили её защищать. Страх, что могут наказать самих, заставлял ребят молчать.
Когда они пришли в школу, то сразу попросили секретаря устроить им встречу с директором. Тот, полный мужчина в строгом костюме, первым делом посмотрел на бабушку с недоверием.
— Вы, простите, кто будете девочке? — спросил он жёстко.
— Я — бабушка, которая воспитывает эту девочку, — так же твёрдо ответила Полина, упёршись на трость. — И я хочу знать, почему тут распускают слухи, что моя внучка ворует.
Директор нахмурился и сказал, что никаких «слухов» они не распускают, а проводится объективное расследование. Деньги пропали, кто-то явно совершил кражу, и есть доказательства, что к этому может быть причастна Таня.
— Но деньги ведь не нашли? — спросила Полина.
— Нет, не нашли, — признал директор. — Но косвенные улики указывают именно на неё. Скажем, чернильные пятна. И ещё нам стало известно, что в последние дни Таня искала некие деньги или документы, роясь в чужих шкафчиках. Об этом сказала уборщица.
— Это неправда, я ничего не искала ни в чьих шкафчиках! — возмутилась Таня.
— Я сама видела, что внучка искала кое-что дома, но к деньгам это не имеет отношения, — подтвердила Полина. — А уборщица могла что-то перепутать.
Директор лишь развёл руками:
— Давайте так, раз разговор серьёзный, я приглашу учительницу, у которой в шкафу и была украдена сумма. Её зовут Елизавета Борисовна.
На том и порешили: в тот же день после уроков встречаются в директорском кабинете, и там выясняют все детали. Полина согласилась, Таня понуро вздохнула. Уходя со встречи, она всё думала, где же найти настоящего вора. Ведь если не она, значит, кто-то из её одноклассников.
До вечера оставалось ещё много времени, и бабушка настояла, чтобы Таня осталась на уроках, как положено. А Полина, выйдя из школы, почувствовала боль в колене, но решила прогуляться к старой пекарне, которую некогда держала вместе с мужем. Это здание находилось в соседнем квартале. Она не бывала там уже много лет, с тех пор как пекарня закрылась.
Неожиданно ей пришла в голову мысль: ведь некоторые дети подрабатывают в городе по вечерам, разнося газеты или помогая на мелких работах. А вдруг кто-то очень нуждался в деньгах? Или, может, у кого-то родители в долгах? Люди порой отчаянно ищут выход из сложного положения. Полина и сама знала, что бывает, когда денег не хватает на лечение. Но красть из школьного бюджета — это ведь страшный поступок. Решится ли на это обычный ученик?
По пути к старому зданию пекарни Полина зашла в магазин «Продукты». Там, у прилавка, встретила соседку Серафиму Ивановну, которая давно была знакома с её семьёй.
— Ой, Поля, какой у тебя хмурый вид, — заметила Серафима. — Небось про внучку переживаешь? Я слышала, что её с воровством связывают?
Старушка кивнула, хотя и не хотела распространяться на всю округу. Но Серафима была человеком болтливым, и раз сказала «А», скажет и «Б».
— У меня племянница в параллельном классе Тани учится, так она рассказала, что там есть один мальчишка, Роман, кажется. Его-то больше всех подозревали, но у него отец — довольно влиятельный предприниматель, поэтому директора сразу попросили не поднимать шум. Вот и переключили всё на Таню. Хотя, кто знает, может, и не Роман тот вор. Но уж очень ситуация скверная, — Серафима вздохнула и поправила пакет с мукой на руке. — Главное, ты, Поля, не отступай. За внучку до конца борись.
— Обязательно, — тихо ответила Полина. — Спасибо за информацию, Сима.
Вернувшись домой, бабушка уже не могла спокойно сидеть и ждать вечера. Она понимала, что если директор и учительница физики «замазаны» с влиятельным отцом Романа, то Тане придётся туго: все улики будут пытаться свалить на неё. Нужно как-то найти доказательства обратного. Но что может сделать престарелая женщина?
Сидя в кресле, она случайно перевела взгляд на тарелку, на которой лежали оставшиеся со вчерашнего дня булочки. И тут словно пронзила мысль: «Внученька, дай хоть одну булочку…» — эти слова крутились в голове, отдаваясь тяжёлым эхом. Полина вспомнила, как часто Таня отказывалась есть, потому что была слишком расстроена. И этот отказ будто символизировал всю её жизнь в последнее время — закрытость, нежелание просить о помощи. Но ведь булочки — это символ домашнего тепла, доверия, поддержки. Полина решила, что сегодня к вечеру она обязательно испечёт ещё одну партию булочек и принесёт их с собой к директору, как ни странно это может звучать. Есть у неё старая привычка: когда накалялась обстановка, она старалась успокоить всех с помощью угощений. В молодости муж шутил, что булочки Полины могут помирить даже злейших врагов. А сейчас как раз нужен был повод всех собрать и отвлечь от скандала.
К приходу Тани бабушка как раз вынула противень из духовки. Аромат корицы и тёплого теста заполнил весь дом. Девочка вошла — заметно усталая, но глаза у неё загорелись, когда она увидела, как бабушка выкладывает румяные булочки на тарелку.
— Бабуля, ты снова испекла? — спросила она удивлённо. — Но зачем?
— А вот зачем: мы сегодня идём на разговор к директору и Елизавете Борисовне. Я возьму булочки с собой.
— И при чём тут булочки?
— Трудно объяснить, внученька, — улыбнулась бабушка. — Но иногда доброе угощение помогает смягчить сердца людей. А я, к тому же, хочу показать, что мне нечего скрывать. Мы идём с миром и доверием. Если люди хотят нас оклеветать, они всё равно попытаются. Но на наше спокойствие это не повлияет.
Таня посмотрела на бабушку с теплотой. Она подумала: «Какая же она у меня сильная, несмотря на возраст». И тут же запрыгала тревога в груди: «Не лучше ли было самой бороться с несправедливостью?». Но нет, она слишком устала, и без бабушкиной поддержки всё равно бы пропала.
Они приехали в школу к концу занятий. Бабушка держала в руках плотный пакет с булочками, как будто это был какой-то важный груз. Их встретил секретарь, проводил в кабинет директора, где уже сидела сухощавая женщина средних лет в строгой юбке и с очками на носу. Это и была учительница физики, Елизавета Борисовна. Директор занял место за своим большим столом, на котором стоял компьютер и аккуратно были разложены какие-то папки.
— Ну что ж, мы собрались здесь, чтобы обсудить ситуацию с пропажей денег, — начал директор. — Елизавета Борисовна, расскажите, пожалуйста, свои наблюдения.
— Ну, что тут рассказывать, — устало отмахнулась она. — В день кражи Таня заходила в учительскую под предлогом взять листы для проекта. Я отвлеклась, пошла к коллеге. Когда вернулась, заметила, что баночка с чернилами опрокинута, а дверца шкафа, где лежали деньги, приоткрыта. Позже обнаружила, что деньги пропали. Танин рюкзак испачкан чернилами, и, насколько я знаю, у неё сейчас большие проблемы — родители далеко, деньги ей могут быть нужны…
На этих словах бабушка вскочила:
— С какой стати вы так судите? Деньги Тане не нужны! Мои дети хоть и уехали, но присылают помощь, да и у меня ещё пенсия. Нам хватает на еду, одежду.
— Конечно, я не утверждаю, что это она, — поправилась Елизавета Борисовна с кривой ухмылкой. — Но факты говорят сами за себя.
Директор покивал:
— Действительно, косвенные улики…
— Косвенные! — возмутилась Таня. — Но разве у нас не должно быть презумпции невиновности? Вы хоть что-то делаете, чтобы проверить других, а не только меня?
— Мы проверяем всех, — сухо сказал директор. — Но пока больше всех вопросов именно к тебе.
Полина поставила пакет с булочками на край стола и, открыв его, ласково предложила:
— Может, вы не откажетесь от небольшой передышки и угощения? Я принесла свежие булочки. У меня есть с корицей и с маком.
Директор нахмурился, но Елизавету Борисовну явно обаял запах свежей выпечки. Она тяжело сглотнула слюну, но постаралась сохранить неприступный вид.
— Спасибо, конечно, но мы здесь не для чаепития, — холодно сказала она. — Хотя… Мне не помешает пара минут перед следующим уроком.
Она взяла булочку, откусила кусочек и на мгновение прикрыла глаза от удовольствия. Вдруг двери кабинета распахнулись, и на пороге появился высокий статный мужчина в дорогом костюме. Рядом с ним стоял худенький парнишка лет пятнадцати — Роман. Тот самый, которого Серафима Ивановна называла «сын влиятельного предпринимателя».
— Извините, что врываемся, — произнёс мужчина звучным голосом. — Меня зовут Игорь Петрович. Я отец Ромы, ученика этого класса. Я узнал, что вы проводите разбирательство по поводу кражи денег. Хочу прояснить, что мой сын тут ни при чём.
Директор явно занервничал:
— Да-да, Игорь Петрович, конечно. Мы как раз обсуждаем вопрос.
— Я вам уже сказал, — мужчина жёстко перебил директора, — что мы отказываемся от всех подозрений в адрес моего сына. У нас достаточно средств, чтобы не воровать из школьного фонда!
Таня не удержалась и сказала вслух:
— А почему вы тогда подумали, что кто-то мог обвинить вашего сына?
Мужчина злобно на неё посмотрел:
— Молчи, девочка. Здесь разговор взрослых.
Возникла напряжённая пауза. Елизавета Борисовна снова откусила булочку, как будто это могло хоть как-то снять напряжение, и расправила блузку.
— Игорь Петрович, мы, разумеется, не сомневаемся в честности вашего сына, — начала она. — Но вы же понимаете, в школе многие пересуды. Я бы даже сказала — зависть. У вашего сына дорогие вещи, планшеты…
Парень, стоя рядом, смотрел в пол. Он явно хотел быть подальше от этой сцены.
— Я вообще считаю, что школа должна заботиться о репутации моих детей, — отрезал отец. — А то, что слышу, будто бы мой Рома на что-то тратил неизвестно откуда взявшиеся деньги…
Таня внезапно вскинула брови:
— А правда, откуда у тебя появились новые наушники и телефон? В прошлом месяце ты говорил, что отец наказал тебя и не даёт карманных денег.
Роман дёрнулся, лицо его покраснело, глаза заметались. Игорь Петрович неожиданно вскричал:
— Что за наглость! Директор, это что за издевательства? Какая-то девчонка будет…
Тут взгляд Елизаветы Борисовны упал на пакет Полины. Она заметила, что внутри пакета, помимо булочек, лежит ещё что-то.
— Это что, деньги? — вдруг спросила она, указывая на нечто зелёное, выглядывающее из-под бумажного свёртка.
Полина вздрогнула и осторожно заглянула в пакет. Там действительно виднелась небольшая пачка купюр — не слишком толстая, но заметная. Сама бабушка не клала туда никаких денег! Она достала свёрток, развернула его. Все в кабинете напряглись. Игорь Петрович с прищуром наблюдал за движением бабушкиных рук, директор привстал из-за стола.
Внутри оказались купюры, перевязанные резинкой. Полина сама не верила своим глазам. «Что это? Откуда у меня в пакете с булочками деньги?».
— Господи, — только и ахнула она.
— Я же говорила! — Елизавета Борисовна вскинула брови и прижала руку к груди. — Вот и доказательство. Они хотели вернуть украденное и представить, что нашли это где-то случайно? Или подкупить нас булочками?
— Да вы что несёте?! — вскрикнула Таня. — Я не клала никаких денег, тем более украденных!
— Постойте, а где вы были сегодня перед школой? — спросил директор у Полины.
— Я была дома, потом ходила в магазин. — Бабушка ошеломлённо переводила взгляд с учительницы на директора. — Потом к старому зданию пекарни, но ненадолго. Пакет всё время был у меня в руках…
— Могла ли ты оставить его без присмотра? — с нажимом спросила учительница.
Полина замолчала, вспоминая. Когда она заходила в магазин, поставила пакет рядом с прилавком, чтобы достать кошелёк. Мог ли кто-то подложить туда деньги? Зачем? Чтобы подставить их?
Роман всё это время стоял молча, но внезапно он приоткрыл рот, будто хотел что-то сказать, однако отец быстро, незаметным движением, толкнул его локтем. Мальчик замолчал и снова опустил глаза.
Ситуация грозила обернуться настоящим скандалом. Директор уже готовился позвать полицию, потому что обнаружение денег у главного подозреваемого — серьёзный повод для вызова правоохранительных органов. Таня была в отчаянии: она смотрела на бабушку, та выглядела бледной, рука сжимала край трости так, что костяшки побелели.
— Давайте не спешить, — предложил директор, хотя по его голосу было понятно, что он уверен: Таня и Полина виноваты. — Раз уж деньги нашлись, нужно проверить, совпадает ли сумма с пропавшей. Если да, придётся обращаться к полиции.
— Сколько там украдено? — спросила Полина растерянно.
— Пятьдесят тысяч рублей.
Елизавета Борисовна потянулась к купюрам, начала пересчитывать.
— Пятьдесят, ровно. Это они.
— Нет! Мы не брали, — проговорила Полина срывающимся голосом. — Кто-то подкинул эти деньги к нам в пакет.
— Да кто бы подкинул? — повысила голос учительница. — Зачем кому-то подставлять вашу внучку?
Вдруг все вздрогнули: Роман громко сказал:
— Я… я это сделал.
Все тут же обернулись к нему. Игорь Петрович вздрогнул, хмуро произнёс:
— Рома, ты чего несёшь?
Парень зажмурился, будто боясь сказать правду, но слова вырвались сами:
— Я украл деньги. У меня были проблемы. Я задолжал одной компании, они угрожали отцу, а я хотел всё уладить сам, не влезая в это. Я знал, что отец не даст мне столько, а если узнает, кто-то может пострадать.
— Роман, замолчи! — процедил отец, но юноша уже, похоже, решил пойти до конца.
— Я хотел вернуть долг, чтобы отца не шантажировали, и случайно испачкал рюкзак чернилами. А когда услышал, что обвиняют Таню, сначала испугался. А потом, когда бабушка приходила в магазин, я видел её пакет с булочками у прилавка. Подкинул туда деньги, чтобы свалить на них вину. Думал, всем покажется, будто они вернули украденное…
Мальчик говорил сбивчиво, но каждое слово обжигало воздух. Елизавета Борисовна уже открыла рот, хотела что-то сказать, но директор не дал ей вставить ни звука.
— Почему же ты сразу не признался? — сдавленно спросил он.
— Страшно было, — ответил Роман, глядя на отца. — Отец бы меня убил. Он и сейчас, наверное, убьёт.
— Нет, — вдруг выдавил Игорь Петрович, теряя весь свой спесивый вид. — Я не знал, сынок, что всё так серьёзно. Нужно было поговорить со мной. Всё равно полиция или, точнее, люди из правоохранительных органов, решили бы вопрос с долгами куда правильнее, чем эта самодеятельность.
— Значит, деньги не наши, — проговорила Полина с облегчением, чувствуя, как дрожат ноги. — Танечка, внученька моя…
Таня тоже едва сдерживала слёзы — теперь уже слёзы облегчения.
— Простите нас, — мрачно сказал Роман. — И про булочки тоже… Это была ужасная идея.
Разбирательство продолжалось ещё какое-то время. Учительница физики всё просила у Тани прощения, говоря, что заподозрила её только из-за совпадений с чернилами и слухов. Директор выглядел пристыжённым, ведь по сути они готовы были обвинить невиновного человека, лишь бы не ссориться с отцом Романа. Игорь Петрович признал, что у семьи действительно были сложности с людьми, которым они должны были выплатить сумму, и Роман хотел помочь, но выбрал преступный путь. Теперь придётся отвечать, скорее всего, через комиссию по делам несовершеннолетних, но, по крайней мере, Танино имя очищено.
Когда все вышли из кабинета, Полина устало облокотилась на стену. Таня тихонько взяла её под руку:
— Бабуль, прости, что я не сказала тебе всего раньше. Это всё так тяжело было.
— Слава Богу, что всё так закончилось, — только и пробормотала старушка. — Пойдём домой, внученька.
На полдороге Полина вспомнила, что в пакете остались булочки — и они так и лежат на директорском столе. Но это уже было неважно: самое главное, что Таню оправдали. И всё благодаря внезапному признанию Ромы. Или, может, всё-таки аромат булочек напомнил ему о совести, о том, что нужно поступить по-человечески?
Вернувшись домой, бабушка и внучка обнялись. Слух о том, что «Таня — воровка», быстро улетучился, когда в школе узнали правду. Полина, хоть и чувствовала сильную усталость после этого дня, была рада, что всё позади. Вечером, сидя на кухне, они вдвоём пили чай. На столе лежали те самые булочки, оставшиеся от второй партии, — бабушка приберегла их про запас.
— Знаешь, — сказала Таня, беря одну булочку, — сейчас она кажется мне в сто раз вкуснее, чем обычно.
— А почему? — с улыбкой спросила бабушка.
— Потому что я впервые за несколько недель чувствую облегчение. И плюс теперь я точно знаю, что мы с тобой — команда, бабуля. И что нельзя всё держать в себе. Я ведь боялась, что ты расстроишься, а в итоге ещё сильнее тебя расстроила своим молчанием.
Полина прижала к себе внучку, и в её глазах сверкнули слёзы радости.
— Внученька, родная моя, давай вместе справляться со всеми бедами. И никогда больше не скрывай ничего.
— Обещаю.
— И вот ещё что, — улыбнулась бабушка, — теперь, когда я буду говорить: «Внученька, дай хоть одну булочку», — ты же не станешь отказываться?
Таня звонко рассмеялась, протягивая бабушке румяный кусочек счастья:
— Никогда не откажусь, бабуль! Мы теперь будем делить радость поровну!
И так закончился непростой эпизод из жизни Тани и её бабушки. Но он ещё сильнее сплотил их. А булочки с корицей стали не просто домашней выпечкой, а символом любви, доверия и доброты. С тех пор всякий раз, когда в доме пахло свежей выпечкой, Таня и Полина с улыбкой и благодарностью вспоминали тот день, когда справедливость восторжествовала, а семейная поддержка помогла преодолеть самую сложную интригу.