Я в доме хозяйка и приказываю тебе сделать аборт! — крикнула свекровь, вот только она не догадывалась, что задумала невестка

Home » Я в доме хозяйка и приказываю тебе сделать аборт! — крикнула свекровь, вот только она не догадывалась, что задумала невестка

— Если вы распишетесь, то жить будете отдельно! — заявила Надежда Николаевна, пристально глядя на сына.

Слова матери оглушили Дениса, словно гром среди ясного неба. Он не ожидал такого поворота событий. Всегда думал, что после свадьбы они с Полиной останутся жить у неё, продолжая привычную жизнь.

— Но, мама… — начал он, пытаясь возразить.

— Никаких «но», сынок. Пора тебе становиться самостоятельным мужчиной, — отрезала она, скрестив руки на груди. В её глазах сверкала стальная решимость, а острые черты лица подчёркивали непоколебимость.

Внутри у Дениса всё перевернулось. Спорить с матерью было бессмысленно: её слово всегда было законом в их доме.

Тем временем Полина у себя дома сидела на старом диване в проходной комнате, протирая усталые глаза. Тарас снова плакал, а сестра Вероника безуспешно пыталась его успокоить. Шум и хаос стали привычным фоном её жизни.

— Опять не хочет спать? — тихо спросила она у сестры.

— Да что—то нервничает сегодня, — вздохнула Вероника, опускаясь на стул.

— Давай я попробую его уложить.

— Спасибо, Поля, ты выручишь меня.

Полина взяла племянника на руки, покачивая его и напевая тихую колыбельную. Однако мысли её были далеко отсюда. Она задумалась о предложении Дениса и о том, что, возможно, настало время что—то менять.

Квартира, хоть и просторная по меркам города, казалась тесной от обилия людей и вещей. Светлые стены не спасали от ощущения давящей замкнутости. В каждой комнате чувствовалось присутствие других, и побыть наедине с собой было почти невозможно.

У Полины были каштановые волосы и глубокие карие глаза, в которых отражались одновременно мечтательность и внутренняя сила. За свои двадцать три года она повидала немало, и теперь ощущала, что готова к самостоятельной жизни.

— Знаешь, я думаю съехать, — неожиданно произнесла она, продолжая убаюкивать Тараса.

— Куда ты поедешь? — удивилась сестра.

— Денис предложил жить вместе. Я сказала, что согласна, но только если распишемся.

— И что он?

— Согласился. Но я не уверена, правильно ли это.

— Поля, если ты чувствуешь, что это твой человек, то почему бы и нет? — Вероника улыбнулась краешком губ.

— Просто страшно. Вдруг что—то пойдёт не так?

— Жизнь — вообще штука непредсказуемая. Смотри на меня, — сестра развела руками. — Но это не значит, что не стоит пробовать.

Полина кивнула, обдумывая её слова.

Тем временем Денис сидел напротив своей матери на кухне, где с тихим шипением закипал чайник.

— Мы решили расписаться, — сказал он, стараясь говорить уверенно.

— Отлично, — Надежда Николаевна взяла чашку и налила себе чаю. — Значит, будете жить отдельно.

— Но мы думали пока пожить у тебя, чтобы сэкономить на съёме.

— Денис, взрослые люди должны жить самостоятельно, — в её голосе прозвучал холод. — Или ты хочешь всю жизнь просидеть под материнским крылом?

У Дениса не осталось аргументов. Он знал, что спорить бесполезно.

— Ясно, — тихо ответил он, опуская взгляд.

— Вот и хорошо. Научишься, наконец, готовить сам, а не рассчитывать на мои борщи, — усмехнулась она.

После скромной свадьбы Полина и Денис начали обустраивать свою совместную жизнь в маленькой однокомнатной съемной квартире. Денис только устроился на новую работу, а Полина проводила долгие дни в институте, заканчивая последний год обучения и работая над дипломом. Финансово молодожёны чувствовали себя стеснённо, и любая неожиданность могла выбить их из равновесия.

— Вот и скажи мне, чего ради ты всё проветривала? Муж болен, а ты это всё: «пыль застаивается, дышать нечем». Заставляешь моего сына дышать ледяным ветром! — голос Надежды Николаевны, свекрови Полины, долетал даже через закрытую дверь спальни. Больной Денис, уложенный на её любимую тахту, был неподвижным свидетелем её допросов.

Полина вздохнула. Она уже потеряла счёт, сколько раз объясняла одну и то и тоже: они жили в однокомнатной скворечне, где за два часа без проветривания воздух превращался в густую, неощутимую кашу. Но Надежда Николаевна словно действовала по принципу: «чем больше ругаешь — тем больше права».

Когда Полина заходила в квартиру свекрови, её неизменно встречало ощущение какого—то густого, тяжёлого уюта. Не того уюта, который окутывает мягкими пледами, а того, от которого по коже идёт колкая дрожь. Удивительно, как на шторках с изысканной бахромой и ковре с восточным узором могла так зловеще обитать тишина. Всё тут, казалось, наблюдало за тобой: фарфоровые статуэтки котов, пожелтевшая фотография Дениса в рамке с искусственными цветочками.

Сама Полина выглядела устало, но при этом была хороша собой. Волосы, которые она собирала в неровный пучок, тонкие, нервные пальцы — как у музыканта, который не пишет музыки. Её лица словно касалось едва заметное выражение иронии, как будто она заранее знала, что любое объяснение окружающим окажется бесполезным.

— Ты сама это понимаешь? Ты молодая, тебе что, в институте мозги—то не вправляют? — Надежда Николаевна стояла, скрестив руки на своей розовой махровой кофте.

— Скорее, вы меня сейчас поправляете, — ответила Полина, не глядя на свекровь и сосредоточенно рассматривая кружку с облупившимся узором васильков.

— Остроумная, значит, — усмехнулась свекровь и пошла в сторону кухни.

А Полина уходила ночевать обратно в их съёмную квартиру. Здесь никто ей не гримасничал, но и не ждал. Только небольшая вешалка тихо скрипела под тяжестью её пальто. Стулья с плетёными сиденьями выглядели как ковбоиские табуреты, на которых никогда не хотелось сидеть больше пяти минут.

Каждый её день состоял из беготни: институт, черновики диплома и вот эти бесконечные визиты к свёкрови, которому она, кажется, была невесткой только на бумаге. Полина чувствовала себя будто второсортной гостьей — и в «отравленном сквозняком» доме Надежды Николаевны, и здесь, в своём съёмном «закутке». Как будто куда не зайди, нигде она не была «настоящей хозяйкой».

— Полин, — однажды вечером Денис вдруг подозвал её к своей кровати, когда она уже одевалась, чтобы уйти. — Я сказал маме, чтобы ты переехала обратно ко мне. В моей комнате достаточно места.

— Что? — удивилась Полина, пытаясь определить, не повысилась ли у него температура до бреда.

— Давай серьёзно. Это глупо выглядит — ты уходишь каждый вечер, один кланяется на выезде, другой остаётся тут. Ты тоже моя семья. Ты тут должна быть.

— И Надежда Николаевна согласна? — несколько саркастично уточнила она, осторожно опустившись на угол стула.

— Не то чтобы в восторге, но да. Уговорил, — Денис кашлянул, слегка нервно улыбнувшись.

Полина на мгновение замерла. Собственные желания перекатывались где—то внутри. Она любила Дениса, конечно. Но она любила и те редкие полчаса, когда оставалась одна даже без его забот, пусть в их тесной, едва пригодной для жизни съёмной квартире. Поняв, что пауза затянулась, решила перевести:

— Это ведь временно, да? — её голос был одновременно рассеянным и недоверчивым.

— Да. Как только я поправлюсь, будем думать, — Денис вздохнул. — Ты же понимаешь, нам нужно время. Мы разберёмся. Это для нас двоих, а не для чьей—то прихоти.

Полина задумалась. В голове возникала цепочка тяжёлых мыслей: «переехать сюда», «слушать свекровь», «признать, что у самой нет дома». Временное обустройство тянуло за собой выборы, до которых — как паутина — вписывались долги.

— Ладно, — ответила она, избегая его взгляда. — Завтра приеду с вещами.

Полина сидела на кухне с чашкой чая и напряжённо слушала свою подругу Инну. Та, расслабленно облокотившись на стол, неспешно рассказывала о своих «методах борьбы за мир» в доме своей свекрови.

— Я тебе так скажу, Полин, — начала Инна, перемешивая чай ложечкой. — Свекровь — это такой человек, к которому надо подходить с умом. Это ж мать твоего мужа. А значит, перечить ей — ну, худшая идея. Даже если Денис будет на твоей стороне, в глубине души его всё равно будет тянуть к маминой правоте. Так что… не руби с плеча. Действуй тонко.

Полина задумчиво кивала, иногда вертела чашку в руках, думая о предложении Дениса пожить у его матери. Она чуть было не отказалась сразу — думала, что ужиться под одной крышей с незнакомым человеком будет невозможно. Но теперь слушала подругу, которая, несмотря на такие обстоятельства, выглядела вполне довольной.

— Ну а как тебе удалось—то ужиться? — осторожно спросила Полина. — Ведь жить у свекрови — это… ну… люди вечно говорят, что сложно.

— Сложно только вначале, если голову потеряешь, — улыбнулась Инна и, понизив голос, наклонилась ближе. — Когда мы с мужем переехали, я сразу с ней села и договорилась обо всём. Как говорят, «на берегу». Спросила, что она хочет от меня по дому — но сама при этом аккуратно обрисовала, чего я делать никогда не буду. Например, я сразу сказала, что готовить или стирать только для мужа и для себя буду — это моя зона ответственности.

— И она согласилась? — удивлённо выдохнула Полина.

— А куда ей деваться, — усмехнулась Инна. — Главное — говорить мягко, с уважением… и показывать, что ты готова внести свою лепту в жизнь дома. Например, она попросила, чтобы я обязательно убирала одну комнату в квартире раз в неделю. Всё, я убираю и проблем нет. А главное знаешь что? Не спорь с ней по пустякам. Если где—то не согласна — промолчи или вырули разговор в сторону. Муж потом решит, что и как. Он твой помощник, не забывай.

Полина расслабленно откинулась на спинку стула, переваривая услышанное. Инна выглядела такой спокойной, будто вся эта история про свекровей ей была вообще ни по чём.

— Получается, вы теперь просто… живёте и не ругаетесь? — почти не веря, уточнила Полина.

— А почему ругаться? У нас всё чётко. У неё свои правила, у нас свои. Мы договорились — ей нравится, что я её не напрягаю, а мне нравится, что она нас не контролирует. Муж только рад, — с довольной улыбкой пожала плечами Инна. — Вот ты сама подумай, что лучше: снимать квартиру и думать, где взять денег, или спокойно жить у свекрови, договорившись обо всём?

Эти слова зацепили Полину. Она вдруг поняла, что её сомнения были больше из—за стереотипов, чем из—за реального нежелания переехать.

Вечером за ужином Полина поговорила с Денисом. Она рассказала ему о своём разговоре с Инной и призналась, что если со свекровью можно договориться, то она готова попробовать. Денис внимательно выслушал и сказал, что поговорит с матерью.

Через пару дней свекровь пригласила молодых на ужин. После него, за чаем, состоялся их первый разговор. Свекровь, выглядывая из—под круглых очков, строгим тоном озвучила свои условия:

— Безусловно, порядок в квартире — это общее дело. Комнату свою убирайте сами, у меня в кухне — по договорённости: можете готовить, но после себя всё убирайте. А остальное… Ну, права ваши я знаю. Главное — прислушивайтесь. Моих вещей не трогать. Всё просто.

Полина терпеливо выслушала, кивала и делала пометки в голове. Ей было удивительно слышать, что свекровь не требует ничего странного, а напротив — достаточно спокойна. На удивление, всё звучало понятно и приемлемо.

— Ну что ж, предложение ваше принято, — с улыбкой заявила свекровь, глядя на Полину. — Будем жить вместе. Не люблю склоки.

Полина тоже улыбнулась. Она чувствовала себя увереннее благодаря советам Инны и решила, что будет действовать мудро. Денис обнял её, шепнув: «Всё будет хорошо».

Вот так Полина и переехала к Денису в дом матери. И, к её удивлению, свекровь вскоре показала себя совсем не таким сложным человеком, как она представляла.

Полгода пролетели незаметно. Полина с улыбкой рассматривала свой новенький диплом, который наконец получила на руки после долгой учёбы. Это было её первое ощутимое достижение, и она решила отметить его небольшим торжеством. Купив торт в ближайшем магазине, она вернулась домой, полная радости и вдохновения.

— Денис, — воскликнула Полина, едва переступив порог. — Представляешь, меня уже пригласили на работу!

Её глаза светились гордостью. Она поставила торт на стол и, снимая пальто, добавила:

— Оклад предложили в шестьдесят тысяч, я даже не ожидала!

Свекровь, Надежда Николаевна, которая только что вошла на кухню, замерла на месте. Она медленно положила полотенце на стол и, нахмурив взгляд, спросила:

— Это каким же образом у тебя такая должность сразу появилась? Сумма—то приличная… В наше время так просто такого не давали.

Денис, сидящий за столом с чашкой чая, тут же встал на защиту жены.

— Мама, ну что за вопросы? Полина талантливая, кем ещё ей быть? Её заметили.

Полина вздохнула, понимая, на что намекает свекровь.

— Надежда Николаевна, к нам в институт приходили работодатели специально искать молодых специалистов. Они проводили отбор каждого кандидата. Это не я так решила, не к кому—то подошла.

Свекровь недовольно покачала головой. Её взгляд стал холодным.

— Ах, как интересно! Да только в басни эти я не верю. Так просто ничего не бывает. У меня на работе была девушка — тоже вроде стажёркой начинала. А потом раз — через пять лет замдиректор. Выяснилось, любовница начальника. Вот так вот, милочка.

— Мама, ну хватит этих историй, — недовольно бросил Денис. — Тут твоих баек с работы никто слушать не собирается.

Полина, стараясь не поддаваться на провокации, постаралась спокойно объяснить:

— Я понятия не имею, кто у нас начальник. Все тесты я проходила письменно. Никто даже не знал мои оценки, кроме комиссии. Всё честно.

Скандал угас, но напряжение в комнате повисло. Полина решила не тратить энергию на споры и просто села пить чай.

На следующее утро Полина рано встала, чтобы собраться на свой первый рабочий день. Она тщательно выбрала гардероб: белую блузку, строгую юбку и туфли на невысоком каблуке. Надевая серёжки, почувствовала на себе внимательный взгляд свекрови, стоящей в дверях комнаты.

Надежда Николаевна осмотрела Полину с головы до ног и уточнила, не скрывая любопытства:

— Это зачем ты так нарядилась? Что за блузка? И зачем столько макияжа? Это на кого ты решила произвести впечатление?

Полина, избегая конфликтов, спокойно улыбнулась.

— Спасибо большое за пожелание, Надежда Николаевна. Сегодня у меня первый рабочий день.

Она быстро вышла из комнаты, торопясь на автобус, а женщина осталась стоять на месте с раздражённым лицом.

Когда Денис подошёл к обеденному столу перед своим уходом на работу, Надежда Николаевна не упустила возможности обратиться к сыну.

— Денис, ты заметил, как она нарядилась? Вот раньше она так не одевалась. А теперь нафуфырилась, как на свидание собралась? Ты собираешься что—то с этим делать? Это что за мода такая у неё пошла?

Денис не ответил. Он выглядел мрачным, лишь молча достал куртку и начал обуваться.

— Денис, я с тобой разговариваю! — недовольным тоном добавила мать.

Он поднял на неё уставший взгляд и сухо бросил:

— Мама, мне на работу.

С этими словами он закрыл за собой дверь, оставив Надежду Николаевну в недоумении.

Каждый вечер в квартире повторялся один и тот же разговор. Надежда Николаевна, как будто по часам, заводила свои монологи о Полине. То спрашивала, почему она уходит на работу слишком рано, то возмущалась, что задерживается допоздна. Иногда добавлялись комментарии о её одежде. Например, откуда у невестки взялись деньги на новую блузку, а недавно — на деловой костюм. Полина молчала, стараясь не встревать в разговоры, и лишь замечала, как эти слова всё больше затрагивают её мужа Дениса.

Он, хоть и раздражённо слушал мать, но всё чаще начал направлять её замечания к жене. «Почему ты задержалась?» — спрашивал он, стараясь говорить спокойно. «И, правда, зачем тебе новая блузка, если раньше ты обходилась без этого? Откуда деньги?» — звучало всё чаще, и в глазах был явный укор. Полина прекрасно понимала, что источник его вопросов — Надежда Николаевна, и чувствовала, как это ухудшает их отношения.

Она пыталась вспомнить слова своей подруги Инны: «Свекровь всегда останется матерью твоего мужа. Держи нейтралитет». Полина старалась держаться. Она не отвечала грубостью на вечно скептические вопросы свекрови, молчала, если разговор мог перерасти в конфликт. Но внутренне её терпение таяло.

Однажды всё зашло слишком далеко. Надежда Николаевна, в очередной раз громко высмеяв Полину за покупки и её новый костюм, добавила издёвкой:

— Ну, теперь—то мы точно знаем, откуда деньги! Да—да, наша Полина теперь, оказывается, «большой начальник». Свой отдел открыла, — она с нажимом выделила слова, будто не верила. — Вот только откуда это? Не сын мой ведь ей помог, да и сама она вряд ли. Всё же сказки о грантах какие—то рассказывает!

Полина тяжело выдохнула, но промолчала. На этот раз ей было особенно обидно. Она чувствовала себя униженной и недооценённой.

Но хуже всего было то, что поздно вечером Денис сел рядом с ней и с какими—то странными нотками в голосе задал прямой вопрос:

— Полин, расскажи всё честно. Почему у тебя такой высокий оклад? Ты, правда, так быстро всё этого добилась сама?

Она даже не нашла слов в первые несколько секунд. Глядя на мужа, Полина поняла, что он действительно начал сомневаться в её честности. Это была не просто попытка «обсудить», а искренняя неуверенность в её успехе.

Взяв себя в руки, Полина объяснила ему всё, что раньше старалась опустить в разговорах:

— Денис, я прошла стажировку. Ты знаешь, у нас была программа поддержки молодых специалистов. Мэрия выделила гранты. Благодаря этому я смогла открыть свой микроскопический отдел. У меня под началом всего два человека, но я каждый день выжимаю максимум, чтобы оправдать это доверие! Тебя не беспокоит, как у меня получается успевать всё? Ты не радуешься за меня?

Денис молча слушал. Ему было сложно переживать то, что его жена, всего за несколько месяцев в профессии, обогнала его по сумме оклада и статусу. Четыре года он работал там, где платили медленно растущую зарплату. Он злился на себя, но чувство неравенства стало точить его изнутри.

В другой комнате Надежда Николаевна услышала их разговор и, проходя мимо, не упустила случая язвительно заметить:

— Ну, наша Полина с такой карьерой всех перегонит! Я так и знала, «начальница»!

Полина почувствовала, как запылали её щеки от возмущения, но снова сделала всё, чтобы сдержаться.

Денис, впрочем, не выдержал. Он встал из—за стола и вышел в прихожую. Полина проклинала себя за то, что допустила этот разговор, и понимала, что стойкость Дениса под напором слов его матери начала ломаться. Её успех, её грант и собственный маленький отдел превратились в источник раздоров.

Это был вечер, который Полина так тщательно планировала, представляя, как блеснут радостью глаза Дениса, и как даже Надежда Николаевна, со всеми своими ворчливыми речами, не сможет сдержать улыбки. Но в действительности всё получилось иначе.

Полина с волнением протянула листочки мужу. Денис, нахмурившись, взял их, вслух произнёс:

— Олег и Анжела? Что это такое? — и озадаченно посмотрел на жену.

Прежде чем Полина успела что—то сказать, голос матери Дениса раздался из угла:

— Ты что, беременная? — пронзительно спросила Надежда Николаевна, словно разгадав неожиданную загадку.

Полина, слегка растерявшись от её тона, кивнула. Она ждала радости и поздравлений. Муж, в общем—то, обрадовался: на его лице на мгновение появилась улыбка, но она погасла почти сразу, как только Надежда Николаевна вскочила со своего места.

— Какая радость? Что ты несёшь? Какие дети?! — громко заговорила она, напирая на своего сына. — Это мой дом, и никаких младенцев мне здесь не нужно!

Счастливое напряжение в комнате в одно мгновение сменилось гнетущей атмосферой. Полина смотрела на свекровь в недоумении. Она не ожидала подобной реакции, надеялась, что Надежда Николаевна воспримет новость о внуке с такой же радостью, как её собственная мама и сестра, которые сразу ликуя начали строить планы и обещать помощь в подготовке.

Но свекровь продолжала.

— Денис только—только начал работать! Ты знаешь, что ему сулят новую должность? А с этим ребёнком? Всё пропадёт! Тут не до детей, нужно думать о будущем! Да и ты… — она смерила Полину холодным взглядом. — Твоя карьера. Неизвестно, как ты её достигла, но что потом? Сидеть дома с младенцем? Или, быть может, Денис будет волочить всё на себе?

Надежда Николаевна словно не подбирала слов, с каждым разом добавляя в голос больше приказного тона. Полина была в шоке.

— Вы хотите сказать, что я должна… — Полина не могла поверить в то, что слышит, — сделать аборт?

— Должна, девочка, должна! — свекровь вцепилась в эту фразу. — Здесь я хозяйка, и никаких своих детей ты мне здесь не родишь! У вас нет условий, нет денег! Убирайся, если хочешь рожать, но ты ещё пожалеешь.

Горло Полины сдавило. Она надеялась, что Денис вступится, что хотя бы он поймёт её. Она посмотрела на мужа с молчаливой просьбой, почти умоляя его дать ей поддержку. Но Денис лишь растерянно пожал плечами.

— Мама права, — наконец сказал он неуверенным голосом. — Сейчас не время заводить детей. Мы только устраиваемся. Работы много, да и… ремонт нужен, мебель менять, технику для мамы…

— Для мамы? — перебила его Полина. — Денис, но как же наша семья? Как же наш ребёнок? Ведь… мы могли бы снять квартиру и начать жить отдельно. Мы же об этом говорили!

Денис развёл руками.

— Ты же знаешь, что наш дом здесь. Я сказал, что время не подходящее, — уклончиво ответил он и отвёл взгляд.

Надежда Николаевна тем временем продолжала:

— Ах, снять квартиру? А кто будет оплачивать её? Денис работает для семьи, для своего дома, для своей матери! Не нравится — пожалуйста, собирай вещи и вали. Но аборт сделать обязана. Мне чужие дети не нужны.

Слова «чужие дети» стали для Полины последней каплей. Она не поверила своим ушам. Для Надежды Николаевны её собственный внук уже не существовал, как будто он был какой—то ненужной обузой, о которой легко можно забыть, одним движением перечеркнув это маленькое начало новой жизни.

Она снова посмотрела на мужа:

— Денис, ты действительно так считаешь?

Он, пожав плечами и потупив взгляд, пробормотал:

— Нам сейчас правда надо сосредоточиться… мама права.

Для Полины это был удар в самое сердце. Слова, прозвучавшие от любимого человека, её внутренний мир. Она ожидала, что он станет её опорой, что будет защищать интересы их семьи, а в итоге услышала только оправдания и поддержание мнения матери.

Внутри неё поднималась волна боли и гнева. Её ребёнок, плоть от плоти, жизнь, которая только начала существовать, была ничем для тех, кто, казалось бы, должен был любить и ценить её прежде всего.

Полина захлопнула дверь спальни и упала лицом в подушку. Горячие слёзы текли по её щекам. Она не могла поверить в то, что только что произошло. В голове крутились слова Надежды Николаевны: «Мне чужие отпрыски не нужны.» Эти слова резанули её до глубины души, словно удар ножом. Как она могла так думать? Как могла намекнуть, что ребёнок не от Дениса? Но больнее всего было предательство мужа. Он не сказал ни слова, не защитил её, не встал на сторону их семьи.

Полина сжимала подушку, пытаясь успокоиться, но вместо этого всё сильнее начинала злиться. На свекровь, которая решала за них их судьбу. На мужа, который вел себя как безвольный мальчишка. Всё это время она старалась быть хорошей женой, поддерживать его и его мать, жертвуя всем ради их семьи. А теперь… Теперь она оказалась никому не нужна.

Через какое—то время дверь спальни приоткрылась. Полина даже не повернула голову. Она сразу поняла, кто это. Денис вошёл в комнату с угрюмым выражением лица.

— Полина, — начал он, неуверенно стоя у двери. — Поговорим?

Она повернулась к нему, но её взгляд был холодным.

— О чём? О том, как твоя мать только что унизила меня? Или о том, как ты избавляешься от своего ребёнка? — её голос дрожал от гнева и боли.

Денис тяжело вздохнул и сделал шаг вперёд.

— Полина, пойми, сейчас не время для детей. У нас ещё куча проблем: работы, денег нет, ничего нет. Мама права — надо сначала встать на ноги, а потом уже думать о ребёнке.

Полина вскочила с кровати и уставилась на него в недоумении:

— Мама права? Ты сейчас серьёзно? Ей никто не нужен, кроме себя самой! Да она всю жизнь командует тобой, а ты даже слова ей сказать не можешь!

— Полина, — Денис поморщился, словно её голос ему мешал. — Ты просто не понимаешь. Она хочет для нас лучшего. А ребёнок сейчас — это… это просто неуместно. Ты должна это понять. Тебе нужно… сделать аборт.

Эти слова прозвучали, как гром посреди ясного неба. Полина замерла на месте, тщательно глядя на мужа.

— Ты слышишь, что ты сейчас сказал? — проговорила она, не веря своим ушам. — Ты только что назвал своего собственного ребёнка «неуместным»! Как ты можешь так говорить? Это наш ребёнок, наша семья! Разве это не главное?

— Семья? — Денис хмыкнул. — Полина, ты живешь какими—то иллюзиями. Мы молодые, жизнь впереди. Я хочу жить, путешествовать, заработать деньги на машину, сходить с друзьями на рыбалку. А тут ребёнок. Ты понимаешь, что это будет конец? Крики, пелёнки, бессонные ночи. Это не для меня.

Полина покраснела от злости и боли одновременно.

— Денис, а ты вообще зачем тогда женился? Чтобы только спать со мной в одной постели? А семья для тебя — это пустой звук?

— Полина, хватит драматизировать, — отмахнулся он. — Мама сказала, что правильно сейчас избавиться от ребёнка. Мы пока не готовы, вот и всё. А если тебе это не нравится — ты можешь уйти.

Эти слова словно ударили её по лицу. Полина смотрела на мужа, словно видела его впервые.

— Уйти? — она шагнула к нему, её глаза сверкали от слёз и ненависти. — Ты сейчас выгоняешь меня вместе с нашим ребёнком, только потому что этого хочет твоя мать?

Денис пожал плечами:

— Ну, она права. Если ты хочешь рожать — делай это сама. А я останусь здесь. Мне твой плачущий комок, — он произнёс это с насмешкой, — не нужен.

Полина закрыла лицо руками, чувствуя, как её захлёстывает истерика.

— Ты… ты убийца! — закричала она. — Ты и твоя мать. Вы палачи! Как можно убить того, кто только начал жить? А если бы твоя мать сделала аборт в своё время? Ты бы сейчас тут не стоял и не нес этот бред!

Денис засмеялся:

— Ну, если бы я не родился, я бы и не знал об этом. И никакой проблемы бы не было, правда?

Она смотрела на него с ужасом.

— Ты бесчувственный эгоист…

Полина хотела сказать ещё что—то, но не смогла. Слёзы душили её, а грудь сжималась от боли.

— Знаешь что, Денис, — прошептала она дрожащим голосом. — Ты так боишься ответственности, что ради своей свободы готов уничтожить собственного ребёнка. И всё это из—за твоей матери, которая внушила тебе этот бред. Но однажды ты поймёшь, что потерял. Только будет уже поздно.

Денис не ответил. Полина рыдала, её мир рушится прямо на глазах. Её светлые мечты о счастливой семье разбились об эгоизм её мужа и жестокость свекрови.

Прошло несколько недель. Полина жила словно в тени собственного дома. Она избегала взглядов Дениса, свекровь старалась не встречать вовсе, проводя большую часть времени в своей комнате. Всё общение с мужем сводилось к нескольким сухим фразам, только когда это действительно было необходимо. Денис пытался начинать разговор, но Полина лишь молча отворачивалась.

Однажды утром, когда Полина собиралась выйти из дома, её остановила Надежда Николаевна. Та стояла в дверях кухни, скрестив руки на груди, и внимательно изучала Полину.

— Ну что, — холодно начала свекровь, — сходила наконец в поликлинику?

Полина резко замерла на месте, но её лицо оставалось спокойным. Она сделала глубокий вдох и кивнула:

— Да, ходила.

Надежда Николаевна заметно расслабилась и, похоже, как будто чуть ли не довольна была собой. Она выдохнула с облегчением, как если бы избавилась от какой—то тяжёлой ноши.

— Правильно поступила, девочка, — сказала она с явным удовлетворением. — Ну вот, теперь не станешь портить жизнь ни себе, ни Денису. Молодец. Взрослый выбор, — она сделала театральную паузу, а потом добавила: — Я знала, что эта проблема с ребёнком решаемая.

Полина, которая всё это время смотрела на неё выразительно, но молчала, вдруг крепко прижала ладони к животу, будто защищая его.

— «Проблема», говорите? — протянула она ледяным голосом.

Надежда Николаевна нахмурилась, но Полина не дала ей вставить ни слова:

— Вы ошибаетесь, Надежда Николаевна. Я ходила в поликлинику, потому что у меня будет дочка.

Эти слова обрушились на свекровь, как камень. Её лицо исказилось от шока, а глаза сверкнули негодованием. Пару секунд она стояла молча, а потом наверняка вспыхнула:

— Что?! Ты с ума сошла? — закричала она. — Ты действительно собираешься рожать этого бесстыдного ребёнка? С нами в доме? Ты что, не понимаешь, какой это позор?

Денис, услышав повышенные тона, выбежал в комнату. Он кинул взгляд на мать, потом на жену.

— Поля, давай не будем ссориться. Давай поговорим, — он осторожно протянул руку, чтобы обнять жену. — Ты сделала свой выбор, я не рад, но…

Но Полина резко оттолкнула его.

— Не трогай меня! — её голос звенел от ярости. — Я не из—за тебя это решила, а вопреки тебе и твоему мнению!

— Ты… Ты же сама только что сказала, что была в поликлинике… — Денис пытался что—то сказать, но был явно сбит с толку.

— Да, была, чтобы удостовериться, что беременность протекает нормально, — жёстко ответила она. — У меня будет дочка.

Надежда Николаевна побледнела, схватилась за грудь, как будто пыталась переварить услышанное.

— Ты сошла с ума! — закричала она. — Ты не смеешь разрушать нашу жизнь этим своим выродком! Убирайся из моего дома! Прямо сейчас!

Полина молча развернулась и пошла собирать вещи. Она была спокойна, её движения были чёткими и выверенными.

— Полина, подожди! — бросился за ней Денис. — Ты совершаешь большую ошибку, уходя! Ты этим разрушишь всю нашу семью!

Полина задержала взгляд на муже, её голос был холодным и полным презрения:

— Семью? Денис, ты называешь нас семьёй? У тебя есть мать, её слово для тебя закон. А я была лишь «удобным» человеком, пока всё шло по вашему плану. Ты — ничтожество. Бесхребетный человек, который живёт под диктовку своей мамы.

Денис замер, словно пытаясь найти что—то, чем мог бы ответить, но выхода не находил.

В это время вернулась Надежда Николаевна. Она пунцовая от ярости, вцепилась глазами в Полину.

— Ты только и умеешь, что раздвигать ноги, — зло прошипела она. — Не удивлена, что ты так успешно продвигаешься по карьере. Вот все и становится ясно. Ах ты, дрянь продажная!

Полина развернулась к свекрови, её лицо было раскрасневшимся, а глаза метали молнии.

— Осмелились судить меня? — она едва сдерживала себя, чтобы не закричать. — Если вы так поступали в своё время, это не значит, что все вокруг такие же низкие. Вам просто невыносима мысль, что люди способны достичь чего—то честным трудом.

Надежда Николаевна вспыхнула ещё сильнее и готова была броситься в ответ, но Полина перевела спокойный взгляд на Дениса.

— Не жди извинений, — твёрдо сказала она. — Я подаю на развод. И знай одно: алименты ты будешь платить в любом случае. На себя я рассчитываю, а вот твоя дочь нуждается в поддержке, какой бы ты отвратительный отец ни был.

Сказав это, Полина надела пальто, подняла свои сумки и вышла на порог.

Надежда Николаевна кричала ей вслед:

— Убирайся! Пошла вон из моей жизни, ты и твой ублюдок!

Полина даже не обернулась. Теперь её будущее принадлежало только ей и её дочери.

После того, как Полина собрала вещи и ушла из дома, она обрезала все связи с бывшей семьёй. Сразу после своего ухода она заблокировала номера телефона Дениса и его матери, Надежды Николаевны, чтобы не сталкиваться с их давлением и угрозами. Она решила начать новую жизнь, сосредоточиться на своей беременности.

Прошло время, Полина успешно родила девочку, которую назвала Анжелой. Молодая мама чувствовала, что это имя идеально подходит для её дочери — яркой, нежной и сильной, как она сама теперь видела себя.

Денис, тем временем, пытался найти Полину. Он звонил на её телефон, писал сообщения, но всё это было напрасно — Полина игнорировала его попытки. Однажды ему повезло пересечься с Вероникой, старшей сестрой Полины, прямо у магазина. Она как раз держала пакеты с детскими принадлежностями.

— Вероника, подожди! — остановил её Денис.

Свояченица взглянула на него с удивлением, впрочем, не пытаясь скрыть раздражение.

— Что тебе нужно? — сухо спросила она.

— Скажи, где Полина? — бывший зять выпалил это без прелюдий, стараясь заглянуть ей в глаза. — Как она? Всё ли у неё хорошо?

Вероника прищурилась, явно раздумывая, стоит ли что—то говорить.

— У неё всё замечательно, — ответила она после паузы. — Она родила. Девочку. Анжелу. И не волнуйся, они обе здоровы и счастливы.

Эти слова обрушились на Дениса. Его лицо исказилось от смеси удивления и внутреннего разочарования. Даже несмотря на месяцы разрыва, он всё ещё надеялся, что Полина послушала его и сделала аборт.

— Р—родила? — только и выдавил он.

Вероника хмыкнула, перехватив пакеты поудобнее.

— Да. И знаешь, это было лучшее, что она могла сделать. Теперь пусть живёт своей жизнью, а ты своей.

С этими словами Вероника развернулась и ушла, оставив Дениса стоять в ступоре посреди улицы.

Вернувшись домой, он рассказал матери о том, что узнал. Надежда Николаевна слушала внимательно, но холодно, её лицо оставалось бесстрастным.

— Мама, ты стала бабушкой, — тихо подвёл итог Денис, немного надеясь, что это затронет её сердечные струны.

Её ответ был таким же ледяным, как всегда:

— Мне всё равно. Я не признаю её внучкой. Пусть твоя Полина с этой девчонкой живёт своей жизнью подальше от нас. И запомни: в моём доме их ноги не будет.

Она сделала паузу, пристально посмотрела на сына и добавила:

— И никогда не смей приводить их сюда. Я хозяйка этого дома. А если ты вздумаешь идти против меня — можешь и ты уйти туда, куда она ушла.

Денис молчал. Он понимал, насколько она непреклонна. Ему не хватало смелости спорить с ней или бросить вызов её устоям.

Прошло ещё несколько дней. Надежда Николаевна занималась своими привычными делами, как вдруг её телефон просигналил о новом сообщении. Открыв его, она увидела вложение: фотографию.

На экране был изображён маленький ребёнок, девочка с большими ясными глазами и тёплой улыбкой. Подпись под фотографией гласила: «Анжела. Ваша внучка». Сообщение было отправлено с неизвестного номера, но Надежда Николаевна сразу поняла, что это Полина.

Её лицо мгновенно побледнело. Она несколько секунд смотрела на изображение, а затем, совершенно потеряв самообладание, закричала так, что её голос эхом прокатился по всему дому.

— Как она посмела?! Как эта девчонка посмела прислать мне это! — яростно выкрикивала она, едва не швыряя телефон на пол.

Денис появился в дверях, растерянно глядя на мать.

— Убери это, — приказала Надежда Николаевна. Её руки дрожали, но она сохраняла ледяное выражение на лице. — Чтобы ни ты, ни эта дрянь, ни этот… ребёнок никогда больше не появлялись в моей жизни!

Однако, даже несмотря на гнев, её взгляд украдкой ещё несколько раз возвращался к телефону и к фотографии, которая, как ни крути, показывала её внучку. Анжела смотрела на неё ясными глазами с экрана телефона.

Прошло время.

Денис стоял перед дверью квартиры Полины. Он долго не решался нажать на звонок, но всё же заставил себя поднять руку. Сквозь закрытую дверь слышались лёгкие шаги, потом она открылась. На пороге стояла Полина. Вид у неё был усталый, но одновременно сосредоточенный, она держалась уверенно.

— Что тебе надо? — холодно спросила она, глядя на Дениса, будто он ей совершенно чужой человек.

Денис замялся, не зная, как начать разговор.

— Я… я хочу увидеть Анжелу, — наконец произнёс он, избегая её взгляда.

Полина прищурилась, на её лице появилась презрительная усмешка.

— Убирайся, — чётко сказала она, собираясь захлопнуть дверь, но Денис схватил её за руку.

— Полина, подожди! — умоляюще произнёс он. — Я знаю, что был неправ. Я осознаю свою ошибку… И я… Я хочу все исправить. Я хочу быть хорошим отцом для своей дочери.

Полина фыркнула, выдернула руку и сложила её на груди.

— Исправить? Поздно, Денис. Твоё время прошло. Чего ты хочешь на самом деле? Я тебе не верю. Говори уже прямо.

Денис растерянно занервничал, его взгляд заметался по квартире за её спиной, словно он искал поддержки. Наконец он выдохнул:

— У моей мамы инсульт. Её парализовало. Она… она теперь не может сама себя обслуживать. Я… я просто не справляюсь…

Полина мгновенно напряглась, её взгляд стал ещё холоднее, как сталь.

— Так вот почему ты заявился, — произнесла она медленно. — Ты хочешь, чтобы я стала сиделкой для той, кто требовала ЖИЗНЬ МОЕЙ ДЕВОЧКИ. Для женщины, которая выкинула меня и будущего ребёнка из дома?

Денис опустил глаза, под её пристальным взглядом он чувствовал себя виноватым мальчишкой.

— Это не так… — начал он, но Полина не дала ему договорить.

— Забудь это, даже не надейся, — твёрдо сказала она. — Ты говорил, что бабушка для Анжелы — твоя мать? Нет. У неё только одна бабушка, Денис. Это моя мама, Ольга Валерьевна, которая поддерживала меня, а ты предал.

Денис выглядел растерянным и озадаченным. Он сделал ещё попытку:

— Полина, пожалуйста…

Ответом ему был решительный взгляд и звук захлопывающейся двери.

Полина стояла в коридоре несколько секунд, стараясь успокоиться. Она сделала глубокий вздох, отгоняя воспоминания о боли и предательстве, вернулась вглубь квартиры. В комнате уже проснулась маленькая Анжела.

Услышав шаги матери, девочка лежала в кроватке и тихонько агукала, поднимая крошечные ручки к её лицу. Полина подошла, с нежностью подхватила дочку на руки.

— Ну что, мой ангелочек? Проголодалась? — ласково проговорила она и присела у окна, чтобы покормить малышку грудью.

Анжела жадно приникла к маме, а потом оторвалась, чтобы одарить её милой детской улыбкой. Полина не удержалась от улыбки в ответ.

«Вот она — моя любовь, моя семья», — подумала Полина, прижимая к себе своего ребёнка. Всё остальное для неё больше не имело значения.

P.S. Рассказ, вымысел, и не является руководством к действию.

Всем большое спасибо за лайки 👍, комментарии

Источник